Эти запредельные сущности вещей определялись, как числа у пифагорейцев, как имена в различных
мистических учениях, как идеи у Платона, как творческие формы (энтелехии) у Аристотеля, как буквы еврейского алфавита в Каббале [В первой книге Каббалы («Сефер Иецира» — «Книге творения») утверждается, что все мироздание зиждется на 10 цифрах и на 22 буквах еврейского алфавита; это учение развивается также в книге Зогар (см. прим. 79 к Отделу первому).] [Ср. учение о сотворении мира и об участии в нем отдельных букв, о небесном и земном алфавите в книге Зогар: Sepher ha Sohar, trad, de Jean de Pauly, tome I, 2 а (и далее).
Неточные совпадения
Либерализм составляет последнюю религию, но его церковь не другого мира, а этого, его теодицея — политическое
учение; он стоит на земле и не имеет
мистических примирений, ему надобно мириться в самом деле.
Если Ронге и последователи Бюше еще возможны после 1848 года, после Фейербаха и Прудона, после Пия IX и Ламенне, если одна из самых энергических партий движения ставит
мистическую формулу на своем знамени, если до сих пор есть люди, как Мицкевич, как Красинский, продолжающие быть мессианистами, — то дивиться нечему, что подобное
учение привез с собою Чаадаев из Европы двадцатых годов.
Мистикой же называют не
учение, не философию, а саму
мистическую жизнь,
мистическую практику,
мистический опыт.
Догматы Церкви никогда не были рационалистичны и интеллектуалистичны, они раскрывали лишь
мистические факты, рационалистичны и интеллектуалистичны были еретические
учения.
Учение о богочеловечестве Христа, христологические догматы — факты,
мистические факты вселенской истории, а не теории, не умственные доктрины, не отвлеченные построения, как то хотят представить рационалисты.
Глубоким представляется
учение Мейстера Эккерта [Эккерт был мистиком огромной силы, но он был пантеист, превратил христианство в религию отвлеченной духовности и явился
мистическим истоком протестантизма.] о Перво-Божестве (Gottheit), которое глубже и изначальнее Бога (Gott).
— Это несомненно, что великий маг и волшебник Калиостро масон был, — продолжал между тем настоящую беседу Ченцов, — нам это сказывал наш полковой командир, бывший прежде тоже ярым масоном; и он говорил, что Калиостро принадлежал к секте иллюминатов [Иллюминаты — последователи религиозно-мистического
учения Адама Вейсгаупта (1748—1830), основавшего тайное общество в 1776 г.]. Есть такая секта?
Охваченный всеми этими мечтаниями, начинающий уже стареться холостяк принялся — когда Ченцов едва только произведен был в гусарские офицеры — раскрывать перед ним свои
мистические и масонские
учения.
Точно так же и теперь христианское
учение представляется людям общественного или языческого миросозерцания в виде сверхъестественной религии, тогда как в действительности в нем нет ничего ни таинственного, ни
мистического, ни сверхъестественного; а оно есть только
учение о жизни, соответствующее той степени материального развития, тому возрасту, в котором находится человечество и которое поэтому неизбежно должно быть принято им.
Христианское
учение любви к богу и служения ему и (только вследствие этой любви и служения) любви и служения ближнему кажется людям научным неясным,
мистическим и произвольным, и они исключают совершенно требование любви и служения богу, полагая, что
учение об этой любви к людям, к человечеству гораздо понятнее, тверже и более обосновано.
Другое недоразумение то, что христианское
учение любви к богу и потому служение ему есть требование неясное,
мистическое, не имеющее определенного предмета любви, которое поэтому должно быть заменено более точным и понятным
учением о любви к людям и служении человечеству.
С. 581 750.], говорит о вере как установляющей бытие предмета и скрепляющей собой эмпирические показания и их логическую связь: согласно этому
учению, акт веры присутствует в каждом познавательном акте [Эта теория подвергнута разбору проф. А. И. Введенским в его сборнике «Философские этюды» в очерке под заглавием: «
Мистическая теория познания Соловьева».].
Плотин пытался ответить на этот же вопрос тоже не спекулятивным, но религиозно-мистическим
учением о εν и эманации его лучей в материю: как бы ни относиться к религиозной ценности такого построения, но философской убедительности и оно не имеет (хотя оно нередко и принималось за философское).
Идея о человеке как микрокосме, столь многократно высказывавшаяся в философской и
мистической литературе старого и нового времени [
Учение о «микрокосме» встречается в сохранившихся астрологических книгах у Манилия и у Фирмика, а равно и в герметических книгах, оно же содержится и в главном сочинении по египетской астрологии Нехепсо и Петози-риса (Dieterich Eine Mithrasliturgie, 55).
Вообще виды «откровения», как и предметы его, могут быть различны: и природные, и божественные, и демонические (так наз. у отцов церковных «прелесть»); оно может исходить из разных миров и иерархий, и само по себе «откровение» с выражающим его мифом, понимаемое в смысле формально-гносеологическом, может иметь различное содержание: и доброе и злое, и истинное и обманное (ибо ведь и сатана принимает вид ангела света), поэтому сам по себе «откровенный» или
мистический характер данного
учения говорит только об интуитивном способе его получения, но ничего еще не говорит об его качестве.
Наше понимание объективного времени будет существенно различаться в зависимости, напр., от того, принимаем ли мы
учение о перевоплощении душ, т. е. о неоднократном повторении жизни одних и тех же существ, или нет; далее, видим ли мы
мистический центр мировой истории в событии боговошющения или в чем-либо другом.
Но тут же звучит и основной
мистический мотив этого
учения.
Читывали они про них в
мистических книгах, знали, что тотчас после падения Бонапарта духовные супруги явились в высшем прусском обществе между придворными, принявшими секту мукеров; знали, что есть духовные жены у сектантов Америки, знали, что из Пруссии духовное супружество проникло и в Петербург, но не могли понять, как это
учение проникло за Кавказские горы и как ссыльный крестьянин Комар мог усвоить
учение кенигсбергского архидиакона Эбеля, графини Гребен и других знатных дам и государственных людей Пруссии…
Учение о нерасторжимости брака и отрицание развода есть
учение социальной обыденности, никакого отношения к сокровенной жизни личности не имеющее, в нем нет ничего
мистического, оно совершенно рационалистично.
В книгах
мистических раскрывается двоякий смысл мистики — она означает опыт, переживание и означает
учение (μυείν).
Во всех
мистических и оккультных
учениях [Своеобразный оккультический мыслитель Фабр д’Оливе тоже отводит человеку совсем особое место.
Только в
мистической и оккультной философии, которой философы официальные и общеобязательные все еще не хотят знать, раскрывалось истинное
учение о человеке как микрокосме, посвящался человек в тайну о самом себе.
А между тем догматы и вытекающие из них обязанности христианина определялись самым ясным, отчетливым образом; об исполнении же
учения говорилось в самых неясных, туманных,
мистических выражениях.